Баженова Е.А.
Власть и проблема ее репрезентации в постмодернистских текстах
На
сегодняшний день в современных философских, научных, художественных текстах
наблюдается концентрация негативных и маргинальных элементов, которые оформляют
пространство репрезентации властных отношений, выявляя технологию ее
функционирования.
Авторитетность
таких маргинальных писателей, как Батай, Деррида объясняется не тем, что они
открывают истины, а тем, что им удается доказать зависимость между репрезентацией
и властью в культуре. Причем репрезентация в культуре, в частности в искусстве
рассматривается не просто как манифестация или выражение власти, но как сама
власть.
Большинство
критически настроенных современных художников, теоретиков искусства имеют дело,
прежде всего с образами, распространяемыми масс-медиа, подчеркивая статус
фотографии и кинематографа как способов репрезентации. Однако художники
постмодерной ориентации и критики постструктуралистского толка подвергают их
разоблачению как инструмент власти. Они не отражают действительность, но
трансформируют изображения, заимствованные из средств массовой информации и
художественной классики, тем самым ставят под сомнение статус искусства как
средства беспристрастного отражения мира.
Это
осуществляется не столько путем прямого анализа идеологических посланий,
закодированных в них, сколько – тех стратегий и тактик, при которых такие
образы обеспечивают свой авторитарный статус в культуре. Но чтобы быть
инструментами культурного воздействия, массового убеждения, их идеологическая
основа должна быть настолько стерта, чтобы казалось, что в них говорит сама
реальность.
Интересен в
связи с этим пример из доклада Ч. Дженкса на конференции в Государственной
Третьяковской галерее, посвященный постмодернистской архитектуре. На
журналистский вопрос о том, какое из постмодернистских зданий Москвы ему
представляется наиболее заслуживающим внимания, Ч. Дженкс указал на «Белый
дом». Огромной исторической значимостью, отложившей свой след не только на
поверхности этого архитектурного сооружения, обладает и факт связанных с ним
драматических событий в октябре 1993 года. Ч. Дженкс в русле постмодернистских
художественных стратегий, направленных на разоблачения механизмов власти,
предлагает следующую интерпретацию данного события. «Если бы мы и сейчас жили в
домодернистскую эпоху, его бы просто разрушили. В эпоху модерности его
восстановили бы в прежнем виде. Постмодерная стратегия состояла бы в том, чтобы
сохранить след происшедшего»[1].
Постмодерный
вариант реставрации, по мнению Ч. Дженкса, мог бы выглядеть таким образом.
«Нижнюю часть здания можно было бы оставить в прежнем виде, как напоминание о
семидесятилетнем опыте ускоренной и насильственной модернизации страны.
Следовало бы обязательно сохранить след пожара, заменив его голубым. Это было
бы символом точки, которая поставлена на прошлом. Наконец, между вершиной и
основанием можно было бы ввести прекрасный многокрасочный дизайн как
интродукцию желаемого будущего…»[2].
Данный пример
достаточно ярко раскрывает стратегии новой власти, пытающейся утвердиться путем
стирания следов, как-то: уничтожение памятников, переименование улиц, зданий,
праздников. Именно пространство города становится сценографией репрезентации
властных дискурсов.
Баженова Евгения Анатольевна - аспирантка кафедры культурологии Уральского Государственного Университета им.
М.Горького. bagenov@netman.ru